• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• Предприятие

И в заключение еще один важный аспект культуры ораторского труда: поведение в полемической ситуации, искусство ответа на вопросы.

Лишь очень наивный, несведущий оратор, заканчивая речь, вздыхает с облегчением и, так сказать, отпускает тормоза. Опыт общения с аудиториями подсказывает: именно в финале, когда исчерпан заранее заготовленный текст, чаще всего наступает момент наивысшей мобилизации. Задаются вопросы. И надо на них отвечать практически без подготовки.

Я не сторонник широко распространенной точки зрения, что если речь не вызвала потока записок, значит она не взволновала. В жизни такая зависимость не подтверждается. Достаточно часто оратор и слушатели остаются друг другом вполне довольны и расходятся, не нуждаясь ни в каких дополнениях. Более того — если уж быть до конца откровенным! — вопросы оратору иногда свидетельствуют как раз о том, что какие-то проблемы, волнующие собравшихся, обойдены или раскрыты недостаточно глубоко... Это, конечно, не абсолютное правило. Но порой дело обстоит именно так.

И уж коль скоро вопросы задаются, коль скоро создается так называемая полемическая ситуация, надо уметь с нею обращаться. Тем более, что спорить, отстаивать наши принципы сегодня сплошь и рядом приходится не только на трибуне, но и на рабочем месте, в магазине, в транспорте, на отдыхе, в дальних поездках за рубежом. Поведение человека в такой момент дает возможность замечательно точно судить об его характере, идейности, нравственных устоях, уровне осведомленности в данном предмете.

Четкая ораторская позиция прочитывается уже в самом отношении к вопросу из зала.

М. И. Калинин любил говорить так: "У нас ведь не страна ангелов, приходится иметь дело с людьми, а люди разные". И спрашивают они, естественно, по-разному.

Одни вопросы — таких, как правило, большинство — несут в себе желание глубже познать предмет, утвердиться в позитивной точке зрения, преодолеть сомнения. К таким вопросам следует относиться внимательно, учтиво, с предельной сердечностью и доброжелательством.

Мысль при этом вновь прежде всего обращается к жизненному опыту В. И. Ленина.

По свидетельству современников, Владимир Ильич "не любил молчаливых слушателей". Вместе с тем он обычно не стремился отвечать на вопросы тотчас. В те бурные годы во время его выступлений поступало иногда много записок. Если была к тому хоть малейшая возможность, Ленин брал несколько минут на обдумывание, классифицировал записки по темам. Ему важно было ответить не на каждую, собственно, записку, а на каждую проблему, поднятую в данной аудитории.

Те, кому посчастливилось присутствовать на публичных выступлениях Владимира Ильича, неизменно отмечают его редкое искусство поведения в полемической ситуации. На вопросы отвечал коротко, вдумчиво, серьезно; вскрывал глубинную суть, прояснял самые запутанные явления. Как никто умел сделать политические обобщения, четкие выводы, освещающие перспективу дела. Говорил емко, афористично, так, что каждая фраза врезалась в память слушателей порой на всю жизнь.

Похоже, Владимир Ильич вообще воспринимал полемическую ситуацию в конце выступления не как дополнение к речи, а как ее естественное продолжение, как одну из форм — причем наиболее действенных форм — общения с аудиторией. Ленин требовал: "Больные" вопросы надо не обходить, не затушевывать, а ставить их ребром; не опаздывать в их разъяснении во избежание кривотолков, не отмалчиваться. Ничто так не опасно, как загнанный внутрь вопрос".

В этих словах — основополагающая установка советской школы красноречия. Партия наша, строго следуя ленинской традиции, добивается максимальной гласности во всех делах, тем самым обеспечивая себе всенародную любовь, уважение и поддержку. Мы ничего не умалчиваем, кроме, разумеется, государственной и служебной тайны. И то делаем это вынуждено: такова реальность, навязанная нам извне.

Разговаривая с аудиторией, мы стремимся создать атмосферу искренности, свободного обмена мнений. Это — честно, солидно, достойно.

В этой связи вряд ли можно признать правильной довольно распространенную у нас практику фильтрации записок в президиуме: часть их оглашается, а часть вроде бы замалчивается. Почему?

Если вопрос вне вашей компетенции — сознаться в этом не стыдно. Диалектика познания такова, что чем обширнее эрудиция человека, тем на большей площади он соприкасается с еще не познанным.

Поразмышляйте, где бы, с вашей точки зрения, можно поискать верный ответ на возникшую неясность. Недурно, между прочим, спросить: может быть, здесь, в зале, среди ваших слушателей есть человек, сведущий в данном предмете. И пусть состоится общий разговор — прекрасно!

Нет, поистине, ничего безобразней, чем попытка незадачливого оратора из соображения личной амбиции выкрутиться, "сохранить лицо", бойко распространяться о вещах ему малознакомых или неизвестных вовсе. Когда аргументы на ходу берутся с потолка, когда доверчивая аудитория попросту дезориентируется. Как в той лекторской остроте: "Я не боюсь ваших вопросов, боюсь своих ответов на них!.."

Практика опытных мастеров подсказывает: если у вас есть шанс повторно встретиться с аудиторией, пообещайте, что разберетесь в затронутой проблеме и на будущий раз выскажете свое мнение. И, конечно же, выполните обещание.

Словом, на аудитории во всех случаях надо действовать, что называется, с открытым забралом.

То же самое с замечаниями в ваш собственный адрес. Выслушайте их со вниманием, без предвзятости; не упустите случая сердечно поблагодарить за поправку, подсказку, за то, что посторонний человек дает себе труд заниматься вами и вашим делом...

Многие профессионалы-ораторы тщательно собирают вопросы из зала, систематизируют, обдумывают, не раз к ним возвращаются. В самом деле, это ведь и есть один из видов живой обратной' связи в системе "оратор — аудитория", достоверный след реакции слушателей, а нередко и толчок к дальнейшему совершенствованию.